Охота на императора. Часть 3. Розыск и суд

Из дневника А.В. Богданович [1]. «3 марта. Один из убийц, бросивший две бомбы, умер (И.И. Гриневицкий [11], личность выяснили после смерти. прим.авт.), а первый, Рысаков, мещанин (слава богу, не дворянин), говорят, начал выдавать своих. Молодой государь очень взволнован. Трудная ему предстоит задача. Дай бог ему справиться с крамолой и социализмом».

Из дневника графа Д.А. Милютина [2].   «3 марта Вторник. В сенях дворца встретил гр. Лорис-Меликова [3], который сообщил мне о новых важных арестациях и захвате в прошлую ночь самой лаборатории, где изготовлялись взрывчатые снаряды. Захваченные при этом злоумышленники пробовали защищаться; один из них сам застрелился; но захватили бывшую с ними женщину и пришедшего потом человека. Оказывается, что арестованные 27-го февраля две личности (Желябов[5]  и Тригони[6]) были главными деятелями, подготовившими преступление 1-го марта.

Рысаков[7] - единственный из цареубийц, который был схвачен на месте преступления, не отпирался и полностью дал показания в письменном виде о соучастниках и конспиративных квартирах. В этих показаниях он указал, что совершил преступление с чистой совестью по велению своей души и сердца.

2 марта Желябов прислал на имя прокурора Петербургской судебной палаты заявление с требованием приобщить его к делу цареубийства, как организатора и, что он не участвовал в преступлении лишь по случайности.

27 февраля, не дождавшись Желябова, Перовская[8], скрылась из квартиры, где они вместе проживали, и была задержана лишь 10 марта на Невском проспекте околоточным надзирателем Широковым.

В ходе следствия была раскрыта конспиративная квартира № 5 в доме № 5 по ул. Тележной, в которой в ночь на 3 марта произвели обыск. Проживающий в ней революционер дворянин Саблин[9]  застрелился, проживающая с ним женщина была арестована, ею оказалась мозырьская мещанка Гельфман[10]. При обыске были найдены вещественные доказательства, имеющие непосредственную связь с преступлением 1 марта: две готовые мины; химическое оборудование для приготовления динамита; от руки нарисованный план части Петербурга с карандашными отметками, где планировались покушения и масса революционно агитационной литературы. При проведении дознания Перовская созналась, что план рисовала она и руководила убийством императора. В квартире была оставлена засада. Утром 3 марта в ней, после перестрелки, был арестован Михайлов[12]. При нем оказался печатный манифест о восшествии на престол Императора Александра III на обороте, которого были написаны три адреса в Петербурге с указанием времени, в том числе кондитерской Исакова на углу Невского и Малой Садовой с указанием - 4 часа. В ней была сделана засада, в результате был арестован революционер Орлов[13]  – редактор «Рабочей газеты», по которому было возбуждено отдельное дознание, по завершении которого он был сослан в Сибирь.

По показаниям Рысакова в покушении на государя участвовал некий «техник», который изготавливал бомбы и обучал террористов с ними обращаться. С «техником» они ездили на пустырь за Смольным, где «техник» обучал террористов обращаться с бомбами. 17 марта в Петербурге был задержан разыскиваемый за государственные преступления Кибальчич[14], который находился на нелегальном положении по поддельному паспорту на имя мещанина Н.С. Ланского. На очной ставке Рысаков опознал Кибальчича, как «техника». На суде он признал, что изготовлял динамит для покушений на железной дороге, взрыва в Зимнем дворце, изготовления мины обнаруженной на Малой Садовой и метательных гранат для террористов на Екатерининском канале. Из ответа суду: «Я не принимал участия в подкопе, и вся моя задача ограничивалась научными техническими советами и указаниями, и затем устройством запала». Также он сообщил, что работал не один, но имена двух помощников не сообщил. На вопрос знал ли он, для каких целей его просят изготовить мины, он ответил утвердительно.

4 марта дворник дома графа Менгдена находящегося на углу Невского и Малой Садовой, того самого в котором находилась вышеупомянутая кондитерская, заявил, что содержатель «сырной лавки» с женою скрылся, а в самой лавке обнаружена земля и инструменты для земляных работ.

А - место, где стояли 4 элемента гальванической батареи.
Б - место, где стояли 2 бутыли с черной жидкостью.
В - прилавок.
Г - лестница и вход с тротуара в сырную лавку.
Д - окно, под которым велся подкоп.
Е - место, откуда саперы извлекали мину.
Ж - галерея для мины.

В лавке под вывеской «СКЛАДЪ РУССКАГО СЫРА.  Е.КОБЫЗЕВА.» в подкопе была обнаружена мина. По подкопу к мине шли два медных провода, а сама мина была затрамбована грунтом, так что извлечение её представляло большую опасность. Поэтому было принято решение извлекать мину с улицы, прокопав до неё колодец. В тот же день минная команда обезвредила заряд, который состоял из большой стеклянной бутыли наполненной твердой смесью нитроглицерина, сернокислого аммиака и древесного угля, а под ней взрывчатое устройство в жестяной банке. Согласно экспертизе взрывной эквивалент этой бомбы составил более двух пудов динамита, это не только взорвало бы улицу, но и стены близстоящих домов. После экспертизы «черная жидкость» в двух бутылях, стоявших в лавке, оказалась жидким динамитом. В ходе следствия дворники Самойлов и Ульянов опознали Желябова и Михайлова, как частых посетителей сырной лавки.

Извлечение мины на Малой Садовой 4 марта 1881 года.

 

Из дневника графа Д.А. Милютина [2]. «4 марта Среда. Полагаю, что было бы прилично в подобном важном случае подвергнуть злодеев суду Сената. (а не простому заседанию Военно-окружного суда. прим.авт.). В таком деле не столько важна поспешность расправы с злодеями, сколько соблюдение необходимого декорума (гласности) и всех условий строгого юридического порядка».

26 марта открылось заседание Особого Присутствия Правительствующего Сената по делу о совершенном 1 марта теракте, жертвою которого пал Император Александр II.

Состав суда:

Первоприсутствующий, сенатор Э.Я. Фукс.

Сенаторы: Н.Н. Биппен, Н.С. Писарев, И.Н. Орлов, А.И. Синицын и А.В. Белостоцкий.

Сословные представители: предводители дворянства: С.-Петербургский губернский — граф А.А. Бобринский, и Петергофский уездный — барон М.Н. Корф, Московский городской голова С.М. Третьяков и волостной старшина А.А. Гелькер.

Обер-секретарь: В.В. Попов.

Обвинитель: исполняющий обязанности прокурора при особом присутствии правительствующего сената, товарищ прокурора С.-Петербургской судебной палаты Н.В. Муравьев.

Защитники подсудимых, присяжные поверенные: Унковский - Рысакова, Хартулари - Михайлова, Герке - Гельфман, Герард - Кибальчича, и Кедринъ - Перовской. Желябов от защитника отказался.

Главные свидетели покушения: полковник Дворжицкий, ротмистр Кулебякин и городовой Денисов не присутствовали на суде по причине болезни от ран. Но они дали показания следствию по месту своего нахождения.

Каждому из подсудимых первоначально был задан следующий вопрос: «Звание, имя, отчество, фамилия. Сколько лет. Вероисповедание. Место проживания». Интересен ответ Желябова о вероисповедании (из протокола): «Крещенъ въ православіе, но православіе отрицаю, хотя сущность ученія Іисуса Христа признаю. Эта сущность ученія среди моихъ нравственныхъ побужденій занимаетъ почетное мѣсто. Я вѣрю въ истину и справедливость этого вѣроученія, и торжественно признаю, что вѣра безъ дѣлъ — мертва есть и что всякій истинный христіанинъ долженъ бороться за правду, за права угнетенныхъ и слабыхъ, и если нужно, то за нихъ п пострадать: такова моя вѣра».

Заседание особого присутствия Правительствующего Сената по делу о злодеянии 1 Марта. Рис. Д. Беера.

 

Из дневника графа Д.А. Милютина [2]. «29 марта Воскресенье. В 6 ч. утра постановлен приговор суда о шести преступниках 1-го марта. Конечно, все они приговорены к повешению».

Казнь террористов.

 

Из дневника графа Д.А. Милютина [2]. «3 апреля Пятница. Утром, в 9-м часу, на Семеновском плацу совершилась казнь пяти из числа 6-ти преступников 1-го марта, т. е. за исключением еврейки Гельфман, которая оказалась беременною, почему казнь ее отсрочена».

В России был закон о невозможности казни беременных, так как ребенок не виновен. 12 октября 1881 года в камере Петропавловской крепости Гельфман родила здоровую девочку. Смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. Роды протекали без медицинской помощи и медикаментов. И 1 февраля 1882 года Гельфман умерла в тюрьме от послеродового осложнения. Девочку отдали в воспитательный дом, но она не дожила и до года.

Из дневника А.В. Богданович [1]. «3 апреля. Сегодня утром, в 9 1/2 часов, совершена казнь над преступниками. Повешен первым Кибальчич. Его удачно повесили: он скоро умер. Потом Михайлов, который был четыре раза (если можно так выразиться) повешен: первый раз он оборвался и упал на ноги; второй раз веревка отвязалась, и он упал во весь рост; в третий раз растянулась веревка; в четвертый раз его пришлось приподнять, чтобы скорее последовала смерть, так как слабо была завязана веревка. Доктора его в таком положении держали 10 минут. Перовская была удачно повешена, и смерть наступила быстро, но Желябову и Рысакову пришлось довольно долго промучиться, так как палач Фролов (один-единственный во всей России палач) так был потрясен неудачей с Михайловым, что этим обоим дурно надел петлю, слишком высоко, близко к подбородку, что и замедлило наступление агонии. Пришлось их вторично спустить и повернуть узлы прямо к спинной кости и, завязав их крепче, снова их предоставить их ужасной участи.

Виселица была устроена одна и на ней 6 колец, в 5-ти — веревки. Привезли преступников на позорных колесницах: Желябов и Рысаков — в одной, а Михайлов, Перовская посредине и Кибальчич — во второй. У всех были на груди доски с надписью: «цареубийца».

Казнь была на Семеновском плацу. (ныне это территория между Витебским ж/д вокзалом и ТЮЗом) Народу было очень много, много помято людей в толпе».

Четвертый бомбист Емельянов[15] был арестован только 14 апреля, поэтому не был осужден с остальными. 15 февраля 1882 года приговорен к смертной казни, приговор заменен пожизненной каторгой.

Из дневника А.В. Богданович [1]. «7 мая. Говорят, что арестовано 5 моряков, Суханов[16] в том числе, — все минной команды. Суханова выдала, говорят, прачка. Она принесла белье, хотела поставить на пол — он вскрикнул: «Осторожнее, может взорвать». Прачка сказала мужу, тот барину, барин Баранову[4]. Тогда за Сухановым стали следить, увидали, что он выходит часто переодетый, кто у него бывает, и, таким образом, многих взяли. Взяли также сожительницу Кибальчича. Делают, кажется, серьезные аресты».

Все террористы были очень молоды: Желябов  29 лет, Рысаков 19 лет, Михайлов 21 год, Перовская 27 лет, Кибальчич 27 лет, Гельфман 26 лет, Емельянов 20 лет, Суханов 30 лет, Гриневицкий 24 года, Тригони 30 лет, Саблин 32 года, Орлов 22 года. Что же случилось?

Из дневника А.В. Богданович [1]. «1 ноября 1880 года: «Странное наступает время. Франция близка к коммуне, тяжело читать про все эти буйства и бесчинства. У нас пока, можно сказать, лучше, спокойнее, чем у них. Амнистия коммунаров к добру не поведет. Феликс Пиа говорит возбуждающие речи, его была первая мысль поднести пистолет Березовскому (поляк стрелявший в Александра II в Париже. прим.авт.). Теперь он пишет воззвания, вроде следующего: «Долой церковь, долой разврат публичный, который нам является в виде семьи, жены, детей и бога!». Страшно это писать, а еще такую фразу: «Pour démocratiser la terre il faut deironiser le ciel» (Чтобы установить демократию на земле, нужно свергнуть с престола того, кто на небесах (франц.)».

Бурное развитие промышленности в Европе начала 19 века породило различные политические течения от «политического либерализма» до «анархизма». Особое место среди революционных теорий занял «Марксизм». В 1847 году в Германии была создана первая организация – «Союз коммунистов». В 1848 году в Лондоне был издан «Манифест коммунистической партии» - программный документ, декларирующий и обосновывающий цели, задачи и методы борьбы революционных организаций и партий. На русский язык «Манифест» был переведен в 1869 году. Различные крылья революционных движений исповедовали разные методы достижения своих целей, от мирных ненасильственных до вооруженной борьбы. К середине 19 века все утопические течения полностью показали свою несостоятельность им на смену пришли более радикальные течения взявшие курс на насильственное свержение существующей власти. Среди сочувствующих революционным идеям были не только рабочие, но и интеллигенция, и буржуазия, и члены правительств и парламентов европейских государств. Всё это не могло, не коснутся и России. Революционные идейные потоки хлынули в империю, экономически ослабленную после Крымской войны, вместе с идеями хлынули эмиссары и денежные потоки, направленные на разрушение Российской государственности. Очень хорошо эти идеи ложились на неокрепшие умы бедной молодежи, особенно, когда эти идеи подкреплялись денежным довольствием.

Из большой редакционной статьи журнала «Нива» за 1881 год: «О нем (Желябове) передают из достоверных источников следующее: пять лет тому назад, будучи воспитанником старшего класса одесской гимназии, он впал в какое-то состояние апатии и разочарования жизнью. На это отчасти повлияла материальная нужда. Решив покончить с собой, он зашел в какую-то кондитерскую и уселся читать газеты (в кондитерских тех времен студентам разрешалось читать газеты и во время чтения бесплатно есть хлеб лежащий на столе. прим.авт.) Его мрачный вид: вообще что-то неестественное во внешности обратили внимание одного посетителя, который, приблизясь, завел разговор и, мало по малу, выпытал исповедь душевного состояния. Тот был поражен, когда неизвестный предложил выход, т. е. жалованье в размере ста рублей в месяц, под условием раздачи в кругу товарищей передаваемых ему листов. Желябов, под влиянием гнетущей нужды и положения, казавшегося безвыходным, согласился стать распространителем революционных прокламаций».

Некоторые выдержки из периодики тех  трагических дней:

«26-го минувшего февраля получено было уведомление от одного амстердамского фабриканта лабораторных и химических снарядов и реципиентов (сосудов), что ему заказано значительное количество сосудов, очевидно для вмещения взрывчатых веществ. Заказ сделан в Россию (а destination de Russie). Количество снарядов значительное.

С своей стороны считаем нужным сказать, что уведомление амстердамского фабриканта, как мы слышали, пришло по телеграфу уже после того, как сделалось известным в Амстердаме преступление 1-го марта».

«Передаются слухи, что за несколько дней до катастрофы 1-го марта в Россию прибыла целая партия заговорщиков, в том числе несколько иностранцев».

«Еще в начале февраля дано было знать из-за границы, что в Петербург прибудут главные вожаки крайней революционной партии».

«Секретная полиция, около 12 февраля, получила из заграницы сведения, что один из вожаков революционной партии, известный в среде ее под именем „Милорда“, направляется в Петербург. В скором времени, действительно, студент Тригоня (Милорд) новороссийского университета, прибыл в Петербург». За ним была установлена тщательная слежка, в результате накануне цареубийства Тригони был арестован вместе с Желябовым.

После теракта.

«За последние дни получено было множество предостережений и доносов, между прочим из Вены, Цюриха и Женевы. В прибывшем из Вержболова (сейчас г.Вирбалис Литва)  курьерском поезде произведен  был обыск, причем полицией задержано несколько лиц, которым приписывают косвенное участие в цареубийстве».

«В тоже время в Лондоне возбужден процесс, представляющий для нас интерес по своей прикосновенности к этим покушениям. Там издается анархистский журнал „Freiheit“ (Свобода), которого ликованья и выходки по поводу события 1 марта, превосходящая всякое вероятие, заставили английское правительство арестовать издателя Мооста и предать его суду. И вдруг оказывается, что журнал этот издавался на деньги члена палаты Дилька и лорда адмиралтейства Брассея. Впечатление можно себе представить. Конечно поддержка оказывалась вероятно так, что доказать ее очень мудрено и все обвинение Дилька и Брассея объявили ложным. Моост-же предан суду присяжных и его типография и контора опечатаны. Быть может процесс что нибудь и выяснит в этом темном деле».

Из дневника графа Д.А. Милютина [2]. «25 марта. Пятница. … Никакое правительство не в силах справиться у себя с подпольными злодеями, пока они имеют безопасные убежища в Швейцарии, Париже и Лондоне, откуда исходит главное направление всех злодейских замыслов и доставляются денежные средства. В этой борьбе заинтересованы все государства, а не одна Россия».

з дневника графа Д.А. Милютина [2]. «26 марта. Суббота. После моего обычного доклада присутствовал я при докладе Гирса (Заместитель министра иностранных дел прим. авт.). Между прочим, была речь о том, какие международные меры могли бы быть предложены для ограничения свободы, предоставленной в некоторых европейских государствах революционерам всех наций беспрепятственно и безнаказанно организовать самые злодейские преступления под эгидою политических целей. Великий князь Владимир Александрович сказал, что он имеет свои мысли по этому предмету, которые желал бы высказать в особом совещании из съехавшихся в настоящее время послов наших».

Из дневника графа Д.А. Милютина [2]. «2 апреля. Четверг. …этот вопрос был сегодня обсуждаем в особом совещании, к которому были приглашены наличные послы наши в Берлине, Париже, Лондоне и Берне (Сабуров, кн. Орлов, кн. Лобанов и Гамбургер), а также бар. Жомини. Можно надеяться, что дело это получит серьезное направление даже без нашей инициативы, судя по первым заявлениям берлинского и лондонского кабинетов. Энергичный голос кн. Бисмарка и настроение берлинского рейхстага одновременно с начатым в Лондоне судебным преследованием открытою, циничного провозглашения принципов разрушительных и антисоциальных дают надежду на практический результат, если только Франция, Швейцария и Австро-Венгрия  воздержатся от всякой уступки пред крайнею революционной партией».

Особое приложение к журналу «НИВА» № 11.СПБ. 10 марта 1881г. (цитируется полностью)

«Пораженные ужасом, горем и негодованием, мы до сих пор ограничивались лишь связной передачей разных фактов, слухов и известий о событии 1-го марта. Теперь мы считаем уместным и своевременным поделиться своими впечатлениями с нашими многочисленными читателями, с той именно стороны, с какой то наиболее подходит нашему журналу, читаемому семьями всех классов русского общества.

Царь убит! Русский царь, у себя в России, в столице, варварски и русскою же рукою! Возможно ли? На него готовились нападения в тот день во всех направлениях, где он мог проехать. Небывалое, неслыханное дело! Кто они? Кто эти подлые убийцы, дерзнувшие поднять руку на священную Особу милостивейшего, незлобивейшего Царя, мудрого вождя земли своей, по пути им предначертанному?

Кто они? Это первый и существенный вопрос, который в сердцѣ каждого русского, который волнует и заботит каждого. Нити подлого заговора многие ищут далеко, за пределами России. Нет сомнения, что враги России тут воспользовались всеми им представившимися возможностями — возможности же были широкие — они лежат в причинах общих, всех известных, существования которых никто не может отрицать, коренящихся в самом обществе.

Людей, участвовавших в ужасных низких покушениях, убийствах и кражах с политическими целями, нельзя отнести ни к какому определенному классу общества. Тут были отщепенцы всех сословий и национальностей и крестьяне, и мещане, и дворяне, и поляки, и особенно жиды — большею частью шлющие недоучки, весьма неразвитые и юные, неимеющие никаких определенных занятий и дела. Недоучек этих вербовали и держали коноводы шайки или принуждением и страхом, или фанатизировали и убеждали что те делают великое дело, а убедить людей таких было вовсе не так трудно; чтобы сделаться такого рода «деятелем» не надо ни таланта, ни ума, ни познаний... И раз убежденный невежда и глупец хуже всякого другого. Невежество и глупость большая сила, ибо если идут твердо только на заданную цель, то не смущаясь сомнениями и раздумьем, не понимая причин и не предвидя последствий своих деяний. Нет никакого сомнения, что многие из стремившихся разрушить существующий в России порядок весьма поверхностно и слабо знакомы с тем самым порядком, который стремились разрушить, конечно подуськиваемые другими, имевшими более определенные цели. Но откуда же берется у нас матерьял для образования этих шаек убийц из молодежи? Кто же виноват во всем этом?

Мы не станем вдаваться в далекие предположения о разных данных, существующих в нашем обществе для этого, а остановимся на двух важнейших и первичных — семье и затем школе. Совсем не в нашей задаче обращаться к реформам в деле народного образования и т. п., мы обратимся к более близкому, практическому, для всехъ очевидному. Не говоря об исключениях, которые могут быть и значительны — скажите искренно, есть ли в общем в нашей семье что нибудь похожее на настоящее воспитание. Не балуем ли мы сперва безумно ребенка; заботимся ли о нравственной его и религиозной в особенности стороне? Устраняем ли мы заботливо могущие ему вредить знакомства и связи, не берем ли мы к нему зачастую таких воспитателей, которые образуют из него впоследствии существо индифферентное или озлобленное, тоскующее, неимеющее отрады в жизни ни в привязанности к семье, ни в религии, ни в высоких чувствах любви к родине, к ее вековому укладу, к ее царю, к ее церкви? Устраняем ли мы при ненадлежащих разговорах детей? Что зачастую слышит ребенок в нашей семье кроме неосторожных, часто беспричинно озлобленных, беспутных либеральностей, глумлений над нашими порядками, пошлых анекдотов о попах, монахах и т. п. Его еще мягкий, слабый ум поражается всем этим, он не умеет отличить частности от общего, не умеет понять что слово сказано легкомысленно, лишь ради остроты — он все это переносит на общее и вступает в школу уже с чувствами преждевременной опасной озлобленности, не имеющей никаких еще определенных очертаний, но уже портящей ему всю его жизнь, возмущающей всю его чистую душу. Только что начинает он учиться, как уже слышит в своей же семье проклятия той или другой учебной системе, от лиц самых ему близких и это всегда служит первой и главной причиной его неуспехов и неохоты к занятиям.

Потом, следит ли наша семья за направлением занятий ребенка в школе? Следит ли заботливо с кем он сходится, что он читает? Умеет ли семья наша и старается ли внушить доверие и любовь ребенку настолько, чтоб он был откровенен и тогда, заметив, что существуют дурные влияния со стороны товарищей или учителей, старается ли принять меры, переговорить с начальством заведения, вообще озаботиться устранением этих вредных влияний?

Крестьянская среда имеет твердое религиозное чувство и глубокую любовь к Царю и веру в него; живя далеко в глуши, крестьянин-ребенок остается чужд искусственной заимствованной атмосфере политических мечтаний, в которой вращается интеллигенция и вдруг в школе или университете он, неподготовленный, попадает на всю эту разнузданную болтовню, эту массу книг, газет, обрывков разных мыслей и знаний, в которых он по крайней неразвитости не может разобраться и тут то достаточно толчка, достаточно горячего слова какого нибудь агитатора или фантазера, чтобы увлечь, поработить, уверить в чем угодно. В обществе, в семье, у знакомых он только и слышит, что глумление, осуждение, толки о ненормальностях нашей общественной жизни и приходит в отчаяние, не выдерживает наплыва этих непосильных разнообразных ощущений и ему кажется вполне естественным исходом вражда к этому анормальному порядку, полное разрушение его. Он уже по горячности и молодости не может удовольствоваться либеральной болтовней, а прямо переводит ее на язык детских, легкомысленных, но тем не менее опасных и ужасных заговоров против порядка жизни, о которой он не имеет понятия.

О роли печати во всем этом мы уже не станем говорить — это завело-бы далеко, но можем-ли мы сказать, что в нашем обществе, в семье есть упорное, разумное этому противодействие, забота устранить это? Можем ли сказать, что не поддакивают многие взрослые и более чем взрослые, этому строю мысли и тем — конечно бессознательно и безнамеренно — дают новые поводы ненавидеть и презирать, и разрушать эту всеми ругаемую, ненавистную русскую жизнь. Разве не сбивают с толку учителя нежные и незрелые умы своих питомцев, думая, что делают благое и благородное дело и далекие от насильственных средств и не сочувствуя им? Разве мы сами все это не видим и не молчим-ли мы об этом? Разве не просят у нас дети хлеба и мы не подаем им камень? Разве мы — неверующие иногда презрительно относящиеся ко всему русскому, неходящие в церковь, не сдержанные, в неурядице своих семейных отношений — даем хороший пример детям?

Мы не хотели никого укорить, мы хотели только обратить внимание и напомнить, что и в наших руках есть могучее, важное орудие для содействия прекращению ужасов, которые творятся теперь на нашей земле. Мы знаем, что много есть исключений, много семей и наставников с твердым устоем, с твердыми правилами и направлением, хотя все мы знаем, что верно и то, что выше указано. Из таких добрых семей, от таких наставников не выйдет ни заговорщик, ни подкапыватель — таким семьям да поможет Господь в их трудном, святом дел, которым они выполняют свои высокие обязанности перед Богом, Царем и отечеством.

Кто же не тверд, кто колеблется, да послужит тому ужасным, слишком ужасным уроком неслыханное в истории мира дело, совершившееся в роковой, страшный для всей России, день 1-го марта».

Продолжение следует

Охота на императора. Часть 4. Последствия для империи и память о Царе Освободителе

 

---

[1] Богданович Александра Викторовна (1846-1914), хозяйка одного из крупнейших светских салонов Санкт-Петербурга, писательница-мемуаристка.

[2] Граф Милютин Дмитрий Алексеевич (1816-1912), русский военный историк и теоретик, военный министр (1861—1881), затем член Гос. совета. Почетный член Академии наук. Последний российский генерал-фельдмаршал.

[3] Граф Лорис-Меликов Михаил Тариэлович (1825 – 1888), генерал-адъютант, начальник Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия с чрезвычайными полномочиями (1880), после упразднения комиссии министр внутренних дел и шеф жандармов (август 1880 – май 1881), член Гос. совета.

[4] Баранов Николай Михайлович (1837 – 1901), генерал-лейтенант, петербургский градоначальник (1881).

[5] Желябов Андрей Иванович (1850 – 1881), революционер, руководитель «Народной воли», организатор ряда покушений на Императора Александра II, казнен.

[6] Тригони Михаил Николаевич (1850 – 1917), революционер, член исполнительного комитета «Народной воли», 20 лет каторжных работ.

[7] Рысаков Николай Иванович (1861 – 1881), революционер, член «Народной воли», участник покушения на Императора Александра II, казнен.

[8] Перовская Софья Львовна (1853 – 1881), революционерка, член исполнительного комитета «Народной воли», возглавляла подготовку покушения на Императора Александра II, казнена.

[9] Саблин Николай Алексеевич (1849 – 1881), революционер, член «Народной воли». Участвовал в подготовке покушения на императора. Застрелился.

[10] Гельфман Геся Мировна (1855 – 1882), революционерка, член исполнительного комитета «Народной воли», умерла в камере Петропавловской крепости.

[11] Гриневицкий Игнатий Иоахимович (1856 – 1881) революционер, член «Народной воли», непосредственный убийца Императора Александра II.

[12] Михайлов Тимофей Михайлович (1859 – 1881), революционер, член «Народной воли», участник покушения на Императора Александра II, казнен.

[13] Орлов Иван Григорьевич (1859-1901), революционер, член "Народной воли", редактор "Рабочей газеты", сослан в Сибирь.

[14] Кибальчич Николай Иванович (1853 – 1881), революционер, член «Народной воли», в качестве «главного техника» участвовал в подготовке покушения на Императора Александра II, казнен.

[15] Емельянов Иван Пантелеймонович (1860 —  1916) революционер, член «Народной воли», участник покушения на Императора Александра II, пожизненная каторга.

[16] Суханов Николай Евгеньевич (1851 – 1882), лейтенант флота, член Исполнительного комитета «Народной воли», участник покушения на Императора Александра II, расстрелян в Кронштадте.

 

Список использованной литературы.

1. «Суд над цареубийцами». СПБ. Типография В.В. Комарова, 1881 г.

2. «Император Александр II. Его жизнь и царствование. Том 2». С.С. Татищев. С-Петербург. Издание А.С. Суворина. 1903 г.

3. «Три последних самодержца» А. Богданович. Москва. Издательство Новости. 1990 г.

4. Дмитрий Алексеевич Милютин. Дневник 1873 – 1882. Том 2. Москва. «Захаров». 2016 г.

5. «НИВА» иллюстрированный журнал литературы и современной жизни». Подшивка за 1881 год. СПб Издание Тва  А.Ф. Марксъ.

 

Автор Александр Арт.